Дрож сторож луч кирпич
Глазарий языка
Домашнее обучение сейчас по понятным причинам распространилось широко. Мы хотим помочь изнемогающим родителям и предлагаем им продиктовать своим чадам следующий текст. Гарантируем, что после знакомства с ним тему шипящих согласных на конце слова можно будет считать закрытой.
Ночь была без огня. Сыч ел мышь, а Лукич —
Окровавленный — полз вдоль реки,
Среди мусорных куч, мимо луж дождевых,
Прочь от дремлющих дач, сквозь камыш.
А за ним шел Фомич, и — завернутый в плащ —
Был под мышкой кирпич у него.
В голове Лукича торчал нож, но бодрящ
Ночной холод — он полз все равно.
Оба двигались молча сквозь глушь и сквозь тишь,
Но невмочь становилось ползти
Лукичу без руки, и с одной ногой лишь
Фомичу было тяжко идти.
В этот миг из-за туч на заброшенный пляж,
Где они оказались, упал
Лунный луч, озаривший зеркальный трельяж, —
И Фомич Кузьмича увидал!
Хоть Фомич был могуч, а Кузьмич узкоплеч
И не свеж в целом (так как лежал
В почве гнилостной с хвостиком восемь недель),
Только страх Фомича обуял.
Проняла его дрожь от ступни и до плеч,
Оступившись, упал навзничь он,
«Что, надумал прилечь?» — Кузьмич выхватил меч
И рассек ему голову, — вон
Выпал мозг Фомича. Далеко-далеко,
На забытом кладбище в лесу,
Сторож, что задушил свою тещу, с тоской
Потрошил молодую лису,
Отбиваясь от полчищ назойливых мух;
Сквозь открытое настежь окно
Чей-то крик доносился, терзал его слух:
«Ишь ты, бомж! Старый хрыч! Кыш, говно!»
То Лукич говорил с Кузьмичом, что отгрыз
У него неприличное. «Ты
Лишь мираж, — все твердил, — хоть и, сука, костист».
И вонзил ему в горло костыль.
В полночь прошлую здесь обронил его муж
Тещи сторожа кладбища, где
Закопал Кузьмича в свое время тот сыч,
В Фомича что родился семье,
Когда мышь изменила ему с Лукичом…
Финиш здесь. «Бредишь ты или что?
Как все это постичь? Это все тут — о чем?» —
Может, спросит неведомый кто.
Вот простая мораль: хочешь другу помочь,
Не трудись понапрасну — его
Ты не сможешь сберечь, так что лучше долой
Ему уши отрежь пилой.
Глазарий языка
Сказка Льюиса Кэрролла Alice’s adventures in Wonderland вышла на английском языке в 1865 году. С тех пор она неоднократно переводилась и перекладывалась на русский. Мы просмотрели следующие переводы:
(1) Алиса в стране чудес (перевод Н. Демуровой),
(2) Алиса в стране чудес (перевод Б. Заходера),
(3) Аня в стране чудес (перевод-пересказ В. Набокова),
(4) Приключения Алисы в Стране Чудес (перевод Ю. Нестеренко),
(5) Приключения Алисы в Стране Чудес (перевод Н. Старилова),
(6) Алиса в Стране Чудес (перевод А. Кононенко).
Нас интересовал вот какой важный вопрос. В некоторых русских вариантах мышь Соня фигурирует как существо женского рода (1, 2, 4), а в некоторых — как существо мужского рода (3, 5, 6). С чем это может быть связано? И как обстоят дела у самого Кэрролла?
У Кэрролла флегматичное существо называется Dormouse. Это просто обозначение представителя семейства млекопитающих из отряда грызунов — соня. То есть это не мышь и не Соня. В русском изложении имя нарицательное стало именем собственным, а для обозначения биологической принадлежности был подобран более узнаваемый гипоним.
Но как же все-таки обстоят дела с родом? Выяснить это оказалось не просто. Мы прошерстили английский текст от начала до конца и — ура! — посреди множества бесполых it, its и itself натолкнулись на однозначное: The Dormouse slowly opened his eyes. “I wasn’t asleep,” he said in a hoarse, feeble voice: “I heard every word you fellows were saying.”
Итак, мышь Соня — мальчик, господа присяжные заседатели!
Глазарий языка
Постоянно звучит «по приезду» (после приезда), хотя это не соответствует норме. Или другое: в некоторых справочниках или словарях до сих пор рекомендуют «скучать по нас» (но при этом «скучать по нему»), что сегодня звучит странновато. Все подобные случаи отражают разные этапы единого процесса — вытеснения предложного падежа дательным после предлога «по».
Глазарий языка
ЧАСТОТА И ЧИСТОТА СЛОВ
Мы попросили старшеклассников из разных уголков России оценить по пятибалльной шкале около 3000 существительных, извлеченных из художественных текстов школьной программы по литературе. Варианты ответа были предложены такие: «активно употребляю», «употребляю время от времени», «знаю, но не употребляю», «не знаю, но догадываюсь о значении», «не знаю и не догадываюсь о значении».
После получения результатов опроса для каждого слова был вычитан его суммарный положительный рейтинг: количество участников, выбравших вариант «активно употребляю», умножалось на 10000; количество участников, выбравших вариант «употребляю время от времени», — на 1000; количество участников, выбравших вариант «знаю, но не употребляю», — на 100; количество участников, выбравших вариант «не знаю, но догадываюсь о значении», — на 10; количество участников, выбравших вариант «не знаю и не догадываюсь о значении», — на 1. Сумма баллов, полученная для каждого слова, делилась на общее число оценивших это слово и преобразовывалась в логарифмическую форму.
На прикрепленном графике эти данные отложены по вертикальной оси. По горизонтальной — логарифмически трансформированная относительная (на миллион токенов) частота встречаемости каждого слова в интернет-корпусе русского языка.
Цветовая кодировка позволяет судить о том, какой из пяти вариантов пользовался наибольшей популярностью у респондентов, оценивавших данное слово. Аннотированы — для примера — те существительные, которые встречаются в тексте «Евгения Онегина».
Что нам здесь кажется наиболее интересным.
Во-первых, есть общая зависимость положительного рейтинга слова от частоты его употребления в современном интернет-корпусе (тренд обозначен на графике линией регрессии) — это, конечно, ожидаемо.
Во-вторых, из первых четырех вариантов ответа, предполагающих хоть какое-то знакомство со словом, налицо преобладание третьего — варианта пассивного запаса «знаю, но не употребляю» (оранжевые точки на графике).
В-третьих, обращает на себя внимание двухчастная структура графика: левая часть представляет собой лес столбиков, правая — облако точек. Это любопытно. Каждый столбик означает, что все входящие в него слова встречаются в интернет-корпусе с одинаковой частотой — и при этом оцениваются участниками опроса совершенно по-разному (отсюда вытянутость вдоль вертикальной оси). Что влияет на эту вариативность — не вполне ясно. Можно предположить, что это (обманчивая или истинная) прозрачность внутренней формы слова. Так, например, в крайнем левом столбце графика точки с наименьшим рейтингом — это «выжлец», «чухна», «страм», «фермуар», «хряск», «стегно»; а точки с наивысшим рейтингом — «полуштоф», «светильня», «материалистка», «укрывище», «скряжничество», «лилея», «угодница».
Если сказанное выше справедливо, это свидетельство того, что общеязыковая частота встречаемости как фактор начинает воздействовать на узнавание слова только по преодолении некоторого количественного порога — в нашем случае примерно 0.2 токена на миллион словоупотреблений.
